Мне позвонил Алексей Моисеев, волонтёр, активист г. Волосово, принимающий самое активное участие в поиске захоронения жертв  концлагеря Дулаг 102 в Волосовском районе Ленинградской области, и сообщил, что в Санкт-Петербурге живет женщина, которая девочкой была вместе с семьёй в нашем Волосовском концлагере Дулаг -102. Также Алексей сообщил, что она нас готова принять у себя дома. Когда ты узнаешь, что можно увидеть и поговорить с человеком, который прошёл через лагерь и жил во время войны в нашем районе... Неделя тянулась бесконечно!

Когда приехали в Санкт-Петербург, нашли дом, зашли в парадную, поднялись по лестнице, подошли к двери… Я думала, что у меня сердце вырвется из груди, так сильно я волновалась. Ещё бы! Сейчас увижу человека, который является очевидцем событий, о которых знаю только из книжек и из архивных справок. Мы поднимали останки пленных людей, держали в руках их вещи, они не выжили в этом лагере, а тут человек прошел через этот лагерь и остался жив!

Как зайти? Что сказать? Всё перепуталось в голове. Хорошо, что вопросы к Ариадне Сергеевне были приготовлены заранее! Алексей тоже волновался, но виду не показывал.

Но когда вошли – всё стало на свои места. Нас в прихожей поприветствовала интеллигентная дама с аристократической внешностью и велела пройти в комнату, сесть за стол и непременно сесть там, где нам будет удобно. Комната, в которой мы беседовали, была похожа на музей; высокий резной буфет с белоснежными слониками, всюду портреты предков (не из простых дамочка), картины маслом, новогодняя ёлка украшенная старинными игрушками. Было такое ощущение, что мы зашли в другое время. Присела и хозяйка дома к нам за стол. 

Ариадна Сергеевна в ходе нашей беседы все время спрашивала, действительно ли нам интересна её история. Неужели это сейчас кому-то интересно? 

И тут мы с Алексеем наперебой сообщили ей, какой она замечательный человек и как мы рады встрече с ней. 

Алексей поведал какая сложная, кропотливая работа была проведена, чтобы обнаружить захоронение концентрационного лагеря в Волосово. И я добавила к сказанному, что огромное значение в этом деле имеет Алексей Моисеев, благодаря упорному труду которого мы нашли захоронение пленных. И еще добавила, что  очень рада, что теперь мы с Алексеем работаем теперь вместе. А потом я рассказала про поисковый отряд «Авангард», показала фотографии с раскопок захоронения. Ариадна Сергеевна мило улыбалась нам, с удивлением слушала и  рассматривала фотографии.

А когда я сказала, что она бесценный, уникальный человек для нашего района, для поисковиков, что мы всем про неё расскажем,  и что мои товарищи поисковики сейчас забрасывают мене сообщениями – ну когда же я пришлю им её фотографии (всем натерпелось посмотреть на Ариадну Сергеевну), она немного смутилась, улыбнулась и сказала, что не предполагала что доживет до такого момента, когда её история будет так интересна людям, что она очень рада этому и начала свой рассказ:

«Меня зовут Ариадна Сергеевна Никифорова. Когда началась война мне было 9 лет. Мы жили в Стрельне. Немцы 8 сентября вошли в Лигово и отрезали нас от города.

В Стрельне немцы уже были 23 сентября. Во время сильных обстрелов мы уходили в окоп, 14 октября там и нашли нас немцы. Они поставили нас вдоль стены, так мы и простояли почки весь день. Отпустили. Потом, Мама, папа, брат 1,5 лет, две папины сестры, бабушка и дедушка, были еще люди, собрались на площади и нас погрузили в две машины и куда-то повезли… Думали, что на расстрел.

Привезли нас в Волосово. Что представлял собой лагерь? Двухэтажный дом, с одной стороны колючая проволока в три ряда, охватывала огромную территорию, с другой стороны этого дома она прикреплялась. Чтобы попасть в лагерь, надо через этот дом пройти.

Нас привели на второй этаж этого дома. Пол был застелен соломой, нас там и оставили. Так на соломе мы и сидели. Из вещей у нас было только одеяло, им мы все и укрывались. Дети плакали, просили есть. На следующий день нас позвали вниз на первый этаж и дали баланду и кусочек хлеба. Вот, что собой представлял наш обед – заваренная кипятком мука и хлеб, наполовину состоящий из древесных опилок.

Где мы? Что мы? Никто не знал. К окнам нас не подпускали и к колючей проволоке тоже. Всё-таки, мне удавалось украдкой выглядывать в окно. Территория лагеря была огромной. Травы не было, вокруг была сплошная темная земля. Из строений на территории видны были два невысоких темных домика, которые оказались очень страшными. Возле этих домом я увидела жуткую картину. Вблизи домов шёл военнопленный, который едва переставлял ноги, к нему подбежал немец, ударил его прикладом по голове и запихал в один из темных домов. Больше этого пленного я не видела.

Военнопленных днём выгоняли на работу. Где-то недалеко от Волосово, кажется в Лагоново, они строили дорогу. Вечером пленные возвращались измождённые, едва держались на ногах.

Днем в лагере было пусто. Мы очень опасались за папу, что его могут от нас отделить и куда-то отправить. В лагере папа познакомился с моряком, который в лагере прислуживал немцам. В дальнейшим нас судьба ещё не раз сведет с этом человеком. В последствие этот моряк очень много нам помогал.

Нас никуда не выпускали, только один раз в день все спускались в помещение, где нас кормили. В лагере нас продержали около недели, может больше. Вдруг пришли немцы, угрожая нам автоматами выгнали на улицу, построили возле тропинки которая вела к дому где нас держали, затем немец подходил к каждому и указывал кому куда идти – ты, сюда, а ты туда! Молодой если один – в одну сторону, с детьми в другую. Потом мы узнали, что женщин и мужчин, которые были помоложе отправили в Германию. Остальных погрузили в закрытые машины и повезли…Куда? Конечно, все подумали, что на расстрел! Везли долго, целый день.

Машины остановились. Нас выгрузили. Была ночь, недалеко виднелись тёмные дома. Снег, небо всё в звёздах, луна – всё! Всех обуял страх – сейчас расстреляют!  Шоферы, которые нас везли, о чём-то очень бурно, спорили. Вдруг, они сели в машины, машины развернулись и уехали. Мы остались ночью на снегу. 

Стояли некоторое время молча. Куда идти, что дальше делать никто ничего не знает! Пошли к деревне, нашли заколоченную хату, решили на ночь остаться в ней. Утором мы узнали, что это деревня Вязок. А дорога, по которой нас везли Гатчина – Луга. Что делать? Кто-то сказал, что в Луге дают какой-то паёк – есть-то надо! Мама, папа, брат, я папина сестра, ей было 16 лет пошли в Лугу. 

В первый день дошли до Сабска. В деревне было много беженцев, все дома были или переполнены или хозяева не пускали. Мы ночевали в сарае, зарывшись в солому, крыши у него не было. Утром пошли дальше.

Делали в день по 10 километров. Были сильные морозы, одежда у нас была плохая, осенняя. Приходили в деревню по пути, просились переночевать, кто-то нас даже кормил. Беженцев было много, поэтому кто-то пускал, кто-то нет. Разные были люди. Просились в дома по беднее, там люди добрее, иногда нам даже картошку давали.

Мы уже подходили к Луге, как в одной из деревень на дороге увидели немцев, а через канаву возле дороги стояли цыгане. Были и дети, и старики, и мужчины с женщинами, все кричали, плакали. Убегать было бесполезно, немцы нас уже заметили. К папе подошёл немец и говорит: «Юда!», - то есть еврей. Подошёл другой молодой немец, посмотрел на папу и сказал: «Авек!» - то есть грузин, махнул нам рукой, чтобы мы прошли дальше. Мама взяла меня за руку и сказала: «Не оборачивайся!» Только мы отошли, раздались выстрелы, все вопли и крики стихли. Мама сильнее сжимала мою руку и всё повторяла: «Не оборачивайся!». Мы шли дальше.

До Луги оставалось совсем немного, но в Лугу уже не пускали! В деревне под Лугой мы были два дня, попали в семью очень приветливых людей, нас покормили. Что делать дальше? Мы пошли обратно, решили вернуться в Стрельну – все-таки там был свой дом! Дошли мы снова до Вязка, мене надо было отогреть ноги, я их обморозила. В Вязке был доктор-беженец, он осмотрел меня и сказал, что идти мне дальше нельзя, что я могу потерять ноги. И мы остались в этой деревне. Доктор сходил к старосте деревни за разрешением. Нам дали жёлтый дом с остеклённой верандой, в этом доме, как нам сказали, жил художник. Это был уже декабрь. Немцы население не трогали. В Вязке папа встретил моряка из Волосовского лагеря, потом, как оказалось он был связным с партизанами. Моряка звали Коля, вот благодаря этому Коли мы и выжили. 

На полях оставалась не убранная картошка, правда она была уже мороженая, есть её было невыносимо противно. Как-то уже два дня мы оставались без еды и папина сестра предложила пойти собирать милостыню. Мне не хотелось, но делать было нечего и мы пошли. Я решила, что буду говорить не «Подайте!», а «Помогите!». Кто-то давал нам продукты, а кто и взашей выгонял! Просуществовали мы в этой деревне до весны. 

Решили перебраться в Волосово. Папа устроился работать в Сумино в кузню. В Волосово мама пошла на биржу труда, а там оказался Детский сад. Была и школа. Располагалась она в Сумино была в барском доме. В школе было четыре начальных класса и две учительницы. Два класса вела моя бабушка. Я тоже училась в этой школе. Учебники для школы печатали немцы здесь же в Волосово.

Помню, что в Волосово приезжал генерал Власов, выступал на площади перед населением, о чём говорил я не слышала, народу было много, я стояла далеко. В Волосово стала образоваться власовская армия. В неё вступали и военнопленные. Для пленных, скорее всего это был единственный способ выбраться из лагеря. Многие таким образом, вступив в армию Власова потом бежали и присоединялись к партизанам. Моряк Коля таких людей приводил к нам домой в Сумино, они несколько дней сидели в подвале нашего дома, а потом этих людей передавал мой папа Коле моряк, который отводил их к партизанам. А у меня было задание – смотреть, чтобы немцы не подошли к дому и что бы рядом с домом никого не было. Жили мы в парка, в Сумино, в одной из комнат барского дома.

Однажды я была в парке, и увидела что рядом с домом, по полю шли немцы с собаками, я сообщила об этом папе. Мы очень сильно испугались. В подвале прятались люди. К счастью всё обошлось! Страшно даже представить, что было бы с семьёй и теми людьми, которые укрывались в подвале, найди их немцы.

С едой и одеждой было плохо! Из продуктов были овощи. Летом в поле выгоняли коров, и мы, дети умудрялись залезать под корову и сцеживать бутылку молока. Со стиркой одежды была проблема – не было смены! Если постираешь, то одевать приходилось почти мокрую, так и досыхала на теле.

За время пребывания в Волосово был один приятный момент! (И на лице у Ариадны Сергеевны расплывалась улыбка) Это было уже в 1944 году. Стояла в Волосово испанская «голубая дивизия». Не были они воинами! Немцы очень быстро это поняли и куда-то их услали. Неделю они стояли в Сумино. Испанцы очень хорошо относились к местному населению, особенно к детям. Они специально варили еду для детей и кричали: «Киндер, ком, ком!», - и кормили детей. Целую неделю был праздник! Была у испанцев очень интересная черта, вот висит бельё на верёвке, они подходят и спокойно берут что им надо, но если кому-то понравился шарфик на испанце или еще что-то, то испанцы спокойно снимали с себя и отдавали.

Немцев в Сумино не было, И вот, что характерно – никогда не приезжали. В деревне было много беженцев из Ленинграда, с Володарки, Стельня, Пушкин – там все и устраивались. Нам повезло, что немцев не было, Было семь старых калеченых немца; вот мы полем грядки подойдет, посмотрит и уйдёт, зайдёт в конюшню, посмотрит и дальше пойдёт, на этом и был весь контроль. Особо на население немцы не обращали внимание, видело им было не до нас – рядом была линия фронта. В Стрельне было побережье и проходила линия фронта, поэтому немцы население от туда вывезли.

Во время войны работала церковь. В Стрельне тоже была церковь, но я в нее не заходила. Именно в Волосово я поняла что такое церковь. Народу в церковь ходило много и мне было очень интересно посмотреть что же там внутри. Я всегда в стороночке стояла и разглядывала убранство храма.

Была в Волосово с мая 42-го по август 44-го. Волосово разрушено не было. 

Наши приближались, чувствовалось, что немцы паникуют. Когда немцы уходили из Волосово дорогу было не перейти; повозки, танки, машины шли сплошным потоком. Мы были в Сумино. Больших сражений рядом с Сумино и в самой деревне не было. Немцы уходили в панике, это было видно. Население они не трогали. А канонада всё приближалась и приближалась. Мы спрятались в каменный сарай.

В сарае мы просидели всю ночь. На следующий день, я очень любопытная была, выглянула в щелку в двери…смотрю, а из-за другого сарая идут наши солдаты! Встретили мы наших освободителей ликованием! Все обнимались, плакали от счастья! Кто-то мне в руки сунул палку с красной тканью. Ко мне подошёл офицер и сказал: «Знаешь девочка в соседней деревне ещё немцы могут увидеть и будут обстреливать, так, что свой флажок пока прибери».

Это был прекрасный день! (Эту фразу Ариадна Сергеевна повторяла неоднократно.)

Когда пришли наши, папа сразу пошёл в военкомат, его записали в армию, куда-то увезли, мы остались. Мама работала на почте в Волосово. Папа получил ранение и находился на излечении в Волосово, мы с братом его навещали каждый день. Однажды мы пришли и папа нам сказал чтобы мы больше не ходили к нему, потому что всех раненых отправляют поездов в Ленинград. 

Стоял поезд возле железнодорожной станции в Волосово, грузили раненых, откуда-то появился немецкий самолёт и разбомбил состав. Я побежала к вокзалу, но меня не пустили. И мы долгое время не знали о нашем папе ничего. Потом из города прислала письмо бабушка, и сообщила нам, что папа жив и находится в госпитале в Ленинграде.

Ну а потом жизнь пошла своим чередом. Папа в военкомат ушёл. Маме удалось на почту устроиться Мне надо было в школу. В Ленинград не пускали, только по пропускам. И какой-то офицер меня провез в город. Я жила в Ленинграде у родственников, мама с братом оставались ещё в Волосово. Прожили мы в Волосово с мая 1942 года по август 1944 года».

Ариадна Сергеевна показала нам альбомы со старинными фотографиями, фотографий очень много; довоенные и уже после войны. Обложки этих альбомов оформлял её дедушка, а фотографии делал её папа. Сначала мы смотрели альбомы до войны, Ариадна Сергеевна показывала – вот мама, папа, мой брат, а это я у дедушки на плечах, бабушка. Когда стали смотреть фотографии после войны и снова Ариадна Сергеевна показывала – вот мама, папа, брат, а это дедушка…– значит все остались живы! У меня, как говорят, камень с души упал, вся большая семья Ариадны Сергеевны уцелела в войну – никто не погиб! 

Когда наши встреча подходила к конца Ариадна Сергеевна показала диковинный латунный предмет и спросила, как мы думает, что это. Это был подсвечник, основанием которого был предохранительный колпачок от снаряда. И рассказала, что во время войны её отец делал такие поделки; пепельницы, подсвечники и обменивал их на продукты. А этот подсвечник привезла из Волосово в Ленинград мама Ариадны Сергеевны. Так он и хранится в доме как память о войне и о Волосове. 

Прощались долго, не хотелось расставаться. Всего лишь несколько часов, которые мы провели в доме Ариадны Сергеевны, сделали нас родными и близкими людьми.

Ариадна Сергеевна обещала приехать к нам в гости, когда будет тепло, ведь она не была в Волосово с тех самых далеких военных лет. Нам есть что ей показать, и есть что рассказать!

С нетерпением будем ждать с ней новой встречи!"

Лариса ФЕТИСОВА, Большой Сабск,
поисковый отряд "АВАНГАРД "
Социальная сеть "ВК". 26.01.2025